Мысли вслух на17 Апреля 2024

По сути, всякое христианское свидетельство всегда оказывается свидетельством о Царстве. Это и неудивительно: ведь главной задачей и главным смыслом земного служения Спасителя было принести Царство в мир, а главным Его делом впоследствии, как и сегодня, и впредь до Его возвращения во славе, стало взращивание Царства в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире. Но свидетельствовать о Царстве можно по-разному, и одним из центральных становится свидетельство той любви, которая его пронизывает. Ничего удивительного здесь нет: ведь и Сам Спаситель говорил о взаимной любви, как о «новой заповеди». Казалось бы, что может быть нового в том, что старо, как мир? И разве мало было сказано о любви до прихода Мессии? И всё же есть в словах Иисуса нечто новое и важное. Конечно, любовь (по крайней мере, в том смысле, в каком это слово используется в библейских книгах) всегда предполагала, прежде всего, известное отношение к ближнему, отношение, при котором этому ближнему желали блага. Но Иисус говорит о большем: Он говорит о Царстве, где любовь становится не просто отношением, но средой обитания жителей Царства, той духовной средой, без которой Царства нет. Любовь составляет, в известном смысле, основу Царства, его духовную субстанцию, подобно тому, как природные субстанции образуют среду нашего непреображённого мира. И если человек приобщился к Царству, стал его жителем, погрузился в эту духовную среду полностью, его действительно уже совершенно невозможно от неё оторвать. Ведь Царство не принадлежит нашему миру, не живёт по его законам, оно входит в наш мир, преображая его, меняя саму его природу, но, меняя его, оно не становится его частью, элементом того прежнего порядка вещей, который призвано преобразить. Неудивительно, что в непреображённом мире нет такой силы, которая могла бы повлиять на отношения, связывающие человека с Царством и с его обитателями. А связывают его с ними отношения любви, той любви, пример которой дал Своим ученикам Сам Спаситель и которую не раз являли люди праведной жизни, принадлежащие к самым разным христианским конфессиям. Любви, которой у человека действительно не отнимет никто, если только он не предаст её сам.

«И пал Аврам на лице свое». Господь не первый раз говорит с Авраамом, тот уже привык ходить пред Его лицем, исполнять Его волю, но тут он падает и ничего не отвечает. Как понять его чувства? Что это: страх, благоговение, благодарность? Во всяком случае, это что-то огромное, и его молчание говорит само за себя. Святитель Филарет (Дроздов) говорит об этом состоянии словами из Псалтири: «Исчезает во спасение Твое душа моя» (Пс 118:81), - или «истаевает», как сказано в синодальном переводе. Хотя мы не можем дерзать даже сравнивать себя с Патриархом, но все-таки и мы переживаем иногда, как то, что Бог говорит тебе, настолько велико, что, когда пытаешься вместить это в себя, понимаешь: даже если отринуть все свое — не хватит места... Так бывает после принятия Святых Христовых тайн, так бывает, когда прочтешь что-то в Слове... Мы ведь тоже из тех потомков, которые были обещаны Аврааму, независимо от нашей крови. Впрочем, теперь в российской интеллигенции принято шутить, что все мы немножко евреи, но ведь здесь много правды. Просто нам очень важно понять, что все мы одна семья, возводимая к Аврааму.

В сегодняшнем евангельском чтении Иисус говорит: «Воля пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но всё то воскресить в последний день». Эти слова — ответ на классический вопрос, задаваемый людьми нецерковными: «А что будет с моей подругой, если она умерла некрещёной?» Воля Отца Небесного — чтобы никто не погиб. Но есть одна поправка: «из того, что Он Мне дал». Что это такое — то, что дал Отец Иисусу? Те, кто принял Его в сердце, верующие в Него. Но тогда получается, что все неверующие обречены? Здесь нет однозначного ответа, но мы знаем одно: встреча с Богом происходит в самой глубине человеческого сердца. Никто и никогда не сможет определить, каковы на самом деле отношения с Богом этого конкретного человека — никто, кроме Бога, видящего сердца. Именно поэтому Католическая Церковь молится за всех усопших, в том числе и за некрещёных и неверующих: только Господь Сердцеведец может сказать, насколько близок к Богу был человек. А воля Отца — чтобы никто не погиб, и потому мы можем надеяться, что Ему может хватить и самой малой искорки веры, самой малой открытости, чтобы воскресить человека в последний день.

Сегодняшнее чтение продолжает историю Царства, входящего в мир. Иисус идёт по миру, неся с Собой полноту жизни, никогда прежде не виданной на земле. Там, где является эта жизнь, не остаётся места болезням и смерти. Исцеляется женщина, долгие годы страдавшая кровотечением (ст. 20 – 22); воскресает дочь синагогального старосты («начальника синагоги») (ст. 23 – 26); прозревают слепые (ст. 27 – 31); освобождаются от власти тёмных сил одержимые (ст. 32 – 33). И всё это — естественно, как бы само собой, без особых усилий; достаточно Его появления, чтобы чудо совершилось. Там, где полнота жизни и полнота Царства, там нет места ни болезням, ни смерти. Конечно, Царство пока лишь входит в мир, оно не раскрылось ещё во всей полноте, а потому и мир преображён лишь частично. Природа его только начала меняться, а завершится этот процесс в конце времён. Но даже этот ещё не до конца обновлённый мир, соприкасаясь с Царством, исцеляется от своих болезней. В непреображённом мире нельзя жить вечно, но в нём можно быть здоровым и не умирать прежде естественного срока, и эту возможную на данный момент полноту жизни получает каждый, соприкоснувшийся с Царством. Конечно, для такого соприкосновения важно и доверие к Тому, Кто это Царство принёс в мир; и исцеления, и воскрешение становятся возможными лишь по вере тех, кто обращается к Иисусу (ст. 18, 22, 29). Но насколько глубока эта вера? Насколько доверяют Иисусу, к примеру, те слепцы, которых Он исцелил (ст. 27)? Казалось бы, вера их была глубока: ведь они прозрели, и прозрели, по слову Спасителя, «по вере» (ст. 29). Но дальше происходит нечто странное: тот же самый Человек, Который исцелил слепцов, попросил их, чтобы они молчали о том, что с ними произошло (ст. 30). А они не могут молчать (ст. 31). Казалось бы, если доверяешь Тому, Кто тебя исцелил, исполнить Его просьбу (совсем, в общем-то, нетрудную) должно быть чем-то само собой разумеющимся. Но вот оказывается, что с доверием всё не так просто. Оно несомненно было у двух слепцов тогда, когда они жаждали исцеления. Но теперь, когда исцеление произошло и слепцы перестали быть слепцами, они уже не относятся всерьёз к просьбам Исцелившего. Всё изменилось, и важное прежде теперь перестало быть важным. Прежде к словам Иисуса они относились с величайшим вниманием и, потребуй Он от них чего-то ради исцеления, они, без сомнения, исполнили бы всё в точности. Но теперь, когда проблема исчезла и цель оказалась достигнута, они забыли о том, что связывало их с Иисусом. А вместе с тем исчезла и ответственность: недавние слепцы делают уже не то, что велел им Иисус, а то, что считают правильным они сами. Легко желать Царства, когда в жизни проблемы, и тем легче, чем проблемы серьёзнее. Гораздо труднее сохранить ему верность тогда, когда проблемы исчезают и жизнь снова становится прекрасна.

В сегодняшнем чтении хотелось бы отметить два момента. Первое: сохранение веры происходит не по тому, что мы достойны данного нам Богом. Нет, дары и благословения, завет и обетование все это принадлежит нам по благодати Божией. Пример Израиля, поклонившегося Ваалу, убивавшего пророков и, тем не менее, сохранившего веру, дает нам в этом наглядный урок. Народ был неверен, но те, кто искал истину, получили ее. Те, кто жаждал благодати, были ей оделены. И так происходит всегда. Вера живет там, где люди соглашаются хранить ее, а Бог ищет возможность передать людям это сокровище.

Второе: все использует Господь чтобы привести к себе каждого. Израиль отпал, Израиль не принял мессию. Как факт мироустройства - это ужасно. Но, получив в свое распоряжение этот выбор, Господь использует его для того, что бы как можно большее число язычников вошло в Царство Небесное. Это не значит, что мы имеем право делать все , что угодно, потому что Господь может любое преступление обратить во благо. Это значит, что безумное и кощунственное может быть благодатью обращено во благо и добро. Господом, умершим на Кресте ради нашего спасения .

Когда враги одолевают, человек, верный Господу, продолжает надеяться на Него. Он надеется не только на справедливость возмездия, состоящую в том, что Господь защитит от нечестивцев и покарает их, но и взывает к Его милости по отношению к себе. Хотя находящийся в беде и указывает на то, что хранит верность заповедям и любит закон, мы можем увидеть, что надежда на Бога и Его милость сильнее надежды на собственные благочестивые заслуги.

Слова псалмопевца о том, что он более разумен, чем учителя и старцы, могут показаться самонадеянными и чрезмерными. Но всё встаёт на свои места, если помнить, что речь здесь идёт не о человеческой мудрости, сколь угодно глубокой, но не способной превзойти мудрость Творца. Человек, хотя бы в малой степени прикоснувшийся к ней, видит ограниченность человеческих теорий, постоянно меняющихся и нередко заслоняющих истину.